Редакция
163000 г. Архангельск, Троицкий, 61, 3 этаж
+7 (8182) 21-42-76, agvs29@mail.ru

Конституционный суд России разъяснил, когда присвоение найденных вещей не считается кражей

14.02.2023 10:27
Дело о проверке конституционности статьи 227 Гражданского кодекса, а также части первой и пункта первого примечаний к статье 158 Уголовного кодекса было рассмотрено после жалоб граждан А. из Башкирии и В. из Ульяновской области. Итоги рассмотрения данного дела изложены в Постановлении Конституционного суда от 12.01.2023 № 2-П.

Оба заявителя нашли чужие мобильные телефоны и забрали себе, не попытавшись вернуть законным владельцам. В итоге суды признали россиян виновными в краже, так как присвоение чужих потерянных вещей «связано с признаком нечестности», сказано в релизе Конституционного суда.

Так, гражданка А. обвинялась в том, что находясь в салоне автобуса, увидела лежащий на полу мобильный телефон и, понимая, что он принадлежит ранее вышедшей пассажирке (выпал из ее сумки), не попыталась его вернуть, не сообщила об этом водителю автобуса или кондуктору и не обратилась в правоохранительные органы, решив тайно обратить телефон в свою пользу.

Удостоверившись, что никто не видит ее действий, она завладела телефоном и скрылась, причинив материальный ущерб собственнице в размере стоимости телефона. При этом, согласно данным А. показаниям, она не стала отвечать на телефонные звонки, отключила телефон, а находящиеся в нем сим-карты выбросила, после чего около месяца хранила его дома, в дальнейшем сбросив настройки.

Как указал Конституционный суд, для разграничения находки и хищения в оспариваемой статье ГК закреплены основания приобретения прав собственности не только на имущество, у которого есть владелец, но и на имущество, собственник которого неизвестен.

Если человек, который обнаружил чужую вещь, не оповестил о находке, не стал искать собственника и возвращать ему найденное имущество — это само по себе не преступление, но свидетельствует о гражданско-правовом нарушении, отметил КС России.

Если же обладатель чужого имущества не пытается его вернуть и специально прячет находку, то в его действиях усматривается умысел на хищение. «Так внешне правомерная находка может перерасти в преступление и повлечь ответственность», — говорится в постановлении суда.

Противоправное и активное сокрытие имущества нашедшим его лицом, обусловленная этим недостаточность гражданско-правовых мер по защите прав его законного владельца, общественная опасность его присвоения как крайней формы злоупотребления нашедшим своими правомочиями свидетельствуют о выходе за пределы, очерченные статьей 227 ГК Российской Федерации. Признаки такого злоупотребления могут расцениваться в качестве признаков преступления, предусмотренного статьей 158 УК Российской Федерации, с учетом тайного способа обращения с потерянной вещью, сокрытия самого факта ее обнаружения и принадлежности другому лицу.

Если вещь утрачена в месте, известном законному владельцу, и он имеет возможность за ней вернуться или получить ее, либо по индивидуальным свойствам вещи законный владелец может быть идентифицирован и нет оснований полагать, что вещь является брошенной, то лицо, которое обнаружило такую вещь в подобной обстановке, осознавало или должно было осознавать указанные обстоятельства и при этом не только не предприняло доступных ему мер найти законного владельца вещи, не сдало ее в установленном законом порядке, не обратилось в правоохранительные органы или в органы местного самоуправления с заявлением о находке, но и активно сокрыло вещь для тайного обращения ее в свою пользу или в пользу других лиц, т.е. совершило тайное хищение - кражу.

В не меньшей степени противоправным может быть признано такое поведение лица, когда оно непосредственно наблюдает потерю вещи, имеет реальную возможность незамедлительно сообщить законному владельцу о потере и вернуть ему вещь, но тайно завладевает ею.

Вопрос о возможности привлечения в связи с кражей найденного имущества именно к уголовной, а не к административной ответственности решается, безусловно, с учетом его стоимости (ч. 1 и 2 статьи 7.27 КоАП Российской Федерации).