Сергей Шорников: «Главное – не терять в работе человечность»

В профессиональный праздник работников УИС интервью нашей газете дал заместитель начальника УФСИН России по Архангельской области Сергей Шорников. Сергей Львович посвятил службе почти четверть века — он рассказал о выборе жизненного пути, этапах профессионального становления, системе безопасности в местах лишения свободы и о том, почему важно не терять в работе человечность.

— Сергей Львович, расскажите, как вы пришли в уголовно-исполнительную систему? Почему именно такой выбор профессионального пути сделали?

— Я кадровый офицер, окончил военное училище в Тамбове и в 1993 году приехал сюда по распределению. Служил в Северодвинске в зенитно-ракетной бригаде, а через полтора года меня перевели в 10-ю армию ПВО начальником химической лаборатории при дивизии. А потом армию сократили, мы никому не нужны были, и я не знал, какой сделать выбор… Предложили попробовать себя в УФСИН, я устроился старшим инспектором отдела охраны в колонию № 1 на Пирсах — так с 2000 года начал служить в уголовно-исполнительной системе.

— А после какие должности занимали?

— Ровно через год стал замначальника отдела охраны, еще через год — начальником отдела охраны в следственном изоляторе № 1, спустя еще один год — заместителем начальника СИЗО-1 по охране — там прослужил 13 лет.

Потом возглавлял следственный изолятор, сначала в Котласе, затем — в Архангельске. А сегодня курирую вопросы охраны, конвоирования, инженерно-технические средства охраны и вооружения, а также цифровую трансформацию (это новое направление, связанное с кибербезопасностью, — мы должны оградить наши внутренние сетевые системы от угроз извне).

— Помните свои первые мысли, когда только пришли на службу во ФСИН? Наверняка были моменты, которые пугали?

— Конечно. Когда ты никогда не сталкивался с осужденными и вдруг заходишь на территорию колонии строгого режима, тебя окружают люди, которые совершали тяжкие преступления, в том числе убийства, как ни крути, испытываешь внутреннее напряжение. Но постепенно адаптируешься, привыкаешь.

— А как в целом у вас как у сотрудника выстраивались отношения с осужденными?

— Главное что? Относиться к ним как к людям, а не как к преступникам. Общаться, в их проблемы вникать, помогать. Я постоянно проводил личные приемы, приглашал на беседы, и не только осужденных, но и родителей. Ведь всякое бывает — парень по молодости, по глупости попадет за преступление, связанное с наркотиками, мать придет — плачет… Равнодушно к этому невозможно относиться, пытаешься успокоить, да и в колонии ребят стараешься распределить в сильные рабочие коллективы, чтобы пацанов этих не испортили. В любом случае важен человеческий фактор. Ведь если мы будем к осужденным относиться не по-человечески, они станут платить тем же самым.

Я точно знаю: честно будешь вести себя — завоюешь честь и славу. И они — как барометр — сразу считывают. Тогда и диалог будет, и уважение взаимное, и дисциплина.

— Вы курируете вопросы охраны. Как в целом оцениваете систему безопасности в учреждениях ФСИН?

— За время моей службы, а это почти четверть века, очень многое изменилось, система безопасности шагнула далеко вперед. Когда я начинал, не было ничего, даже видеокамер. Бегали, подглядывали, подсматривали, подслушивали — так и упреждали ЧП. А сейчас целый спектр технических средств охраны. И если сотрудники поступают правильно, согласно предписанным инструкциям, то безопасность на высоком уровне. Если рассматривать чрезвычайные ситуации по всей стране, то причина каждой из них — неисполнение кем-либо своих служебных обязанностей.

— Возможен ли побег в современных условиях? И случались ли попытки?

— Осужденные всегда хотят на свободу, это понятное желание каждого человека. Конечно, побег — чрезвычайное происшествие, как в отношении осужденного, так и сотрудника, который допустил это: один может получить дополнительный срок, другой — лишиться должности.

В последний раз реальный побег у нас был 13 сентября 2009 года в ИК-19: двое осужденных ушли через шлюз по пропуску транспорта — подлезли под ворота и спрятались за эстакадой. То есть где-то были допущены ненадлежащие моменты в охране. Но бегали недолго: 19-я колония — в Карпогорах, там все пути известны, их задержали в тот же день, дали дополнительные сроки.

Также в 2022 году в вельской колонии была попытка побега. Тогда очень четко, оперативно и профессионально сработал молодой сотрудник. Осужденного задержали в запретной зоне, то есть он даже не успел выйти за территорию учреждения.

— А как вы могли бы оценить условия содержания — и в колониях, и в следственном изоляторе?

— Опять же они на порядок выше, чем раньше. Условия содержания достаточно комфортные. Когда я был начальником изолятора № 1 на улице Попова, раз в неделю обходил все камеры — принимал жалобы, вопросы подследственных. А перед этим обязательно проверял, что подают на завтрак, обед и ужин. И уже шел со спокойной совестью, зная, что подозреваемых и обвиняемых хорошо кормили, а это важная составляющая в СИЗО.

В камерах постоянно делается ремонт, нормативы площади — четыре квадратных метра на человека, своя кровать у каждого. Раньше были трехъярусные кровати, народу содержалось больше, чем положено, поочередно спали, еще и курили все. А сейчас имеется возможность разделить курящих и некурящих.

Есть камеры, в которых вообще нет ощущения, что ты находишься в тюрьме: многие и сами наводят уют, стараясь улучшить свой быт.

И в целом сегодня намного больше порядка, прозрачности. Да и осужденных меньше стало.

— Если говорить о работе в колонии и в СИЗО, в чем принципиальная разница? И что вам было ближе?

— Везде своя специфика. В СИЗО большая текучесть, потому что в колонии человеку уже определен судом срок, а в изоляторе он находится под следствием. Плюс ко всему, когда человек попадает сюда, особенно впервые, для него это шок — и тут сотруднику важно быть еще и психологом, выстроить диалог, рассказать обо всех условиях, обязанностях подследственного, оказать моральную поддержку. К тому же СИЗО — это маленький мир, большая скученность, одни и те же лица — день сурка на протяжении всего времени, пока идет суд, а это может растянуться на несколько месяцев. Конечно, все это напрягает, и порой у людей случаются психологические срывы. Поэтому начальнику нужно иногда встать в положение подследственного, пойти навстречу — в рамках закона, конечно, выслушать, понять, постараться помочь, подключить к работе психологов.

Колония тоже маленькое государство, но там человеку проще — распорядок, прогулки, работа, и время быстрее идет.

— Можете оценить, какие люди сегодня нужны уголовно-исполнительной системе? Какие качества сотрудников особенно ценятся?

— Здесь должны служить люди решительные, смелые, дисциплинированные, добрые. К тому же система год от года меняется, поэтому человек, пришедший сюда, должен быть настроен развиваться, совершенствоваться. И конечно, главное — не терять человечность, уметь говорить с осужденными. Они такие же люди, несмотря на то что совершили преступления.

— Сергей Львович, вы переехали в Архангельск из южного региона. Помните свои первые впечатления? И удалось ли сродниться с Севером за годы жизни и работы здесь?

— Мне Архангельск поначалу не понравился. Как сейчас помню: шли с супругой к штабу армии по мосточкам и она сломала каблук. Было удивительно видеть деревянные тротуары в центре города, да и в целом все казалось неухоженным, серым.

А сейчас уезжать не хочется. И если еду, например, в Тамбов, местные жители начинают меня напрягать. В Архангельске люди спокойнее, добрее, общительнее, душевнее. Когда моя мама приезжала в гости, она всегда удивлялась северянам. К тому же и город сейчас расцвел, преобразился, не только я это отмечаю, но и мои гости из других регионов — только положительными впечатлениями делятся: им нравятся набережная, корабли, территории отдыха.

— И напоследок, что пожелаете своим коллегам в профессиональный праздник?

— Здоровья, терпения! У каждого свой профессиональный путь, но на каждом его этапе нужно находить удовольствие. Я по себе знаю: пока иду на работу с желанием — буду служить.