В гистологической лаборатории проводят более 20 тысяч исследований в год

— Опухоль — это коварный зверь, агрессивный и временами выдающий себя за кого-то другого, и наша задача — его опознать. Бывают редкие новообразования, которые в своей практике встречаешь один-два раза. И даже те, которые мы видим каждый день, при стандартном исследовании иногда можно не узнать. Опухоль умеет маскироваться, терять свои черты. Тогда нам на помощь приходят современные методы диагностики, которые мы активно используем, — говорит заведующая патологоанатомическим отделением Архангельского клинического онкологического диспансера Анна Агаева.

Любимый цвет — сиреневый

Технический прогресс и ручной труд в лаборатории тесно переплетены — одно без другого невозможно. Здесь проводятся гистологические исследования органов и тканей, полученных при биопсии или операции, выполняются иммуногистохимические и молекулярно-генетические исследования.

Материалы поступают не только из операционных онкологического диспансера, но и из других медучреждений Архангельска и области. Все, что удалили хирурги, проверяют патологоанатомы. Но работе врачей предшествует несколько трудоемких этапов подготовки материала.

Заглядываем в один из кабинетов и видим специалистов за работой — они выделяют из удаленных тканей лифмоузлы.

— Каждый лимфоузел мы проверяем на наличие лимфостаза — задержки лимфатической жидкости в тканях, потому что это может быть связано с метастазами. Если не вырежем лимфоузел, то не узнаем, поражен он или нет. Следовательно, стадия заболевания окажется занижена, пациент не получит соответствующего лечения, — поясняет Анна Агаева.

Подобранные фрагменты опухолей поступают в аппаратную, где их превращают в парафиновые блоки — сутки материал обезвоживают и пропитывают парафином. Далее лаборанты при помощи специального инструмента — микротома — и очень острых лезвий делают с блоков срезы, из которых изготавливают гистологические стекла (их и изучают патологоанатомы).

Сами срезы тоньше человеческого волоса и бесцветны, просто так их не разглядишь даже под микроскопом. Помогает окрашивание специальными красками, которое выполняет автомат.

— Любимый цвет патологоанатома — сиреневый, потому что именно такими мы видим ткани организма в микроскоп после окрашивания, — рассказывает Анна Викторовна. — Идеальный баланс получается, когда ядра клеток окрашиваются в голубой цвет, а все остальное — в розоватый. Разная степень окрашивания позволяет увидеть происходящие в ядрах процессы. Узор, который мы видим в микроскопе, зависит от строения ткани и от того, из какого органа взят фрагмент. Когда тонко порезано и хорошо покрашено — очень четко видно, рак это или нет.

Помимо индивидуальных микроскопов в лаборатории есть так называемый многоголовый, на котором могут работать одновременно девять патологоанатомов. Используют его в сложных неоднозначных случаях. Картинка у всех врачей перед глазами одна, а мысли приходят разные. После обсуждения они делают коллегиальное заключение. Иногда это окончательный диагноз, иногда — промежуточный, и приходится прибегнуть к дополнительным исследованиям.

Антиген — антитело

Часть опухолей нельзя диагностировать без иммуногистохимического анализа.

— Если для постановки диагноза нам требуются дополнительные характеристики опухоли, снова берем парафиновый блок, делаем срезы и проводим реакцию «антиген — антитело», — рассказывает Анна Агаева. — Суть исследования в том, что к образцу добавляют антитела, которые распознают новообразование как антиген и связываются с ним. Благодаря этому участки ткани с опухолью окрашиваются и становятся заметны под микроскопом.

Для этих исследований медики используют иммуностейнеры — аппараты для иммуногистохимического окрашивания фрагментов опухоли или ткани человека. В онкодиспансере их три, и они ускоряют работу: помимо того что уменьшают количество ручного труда, работают быстро и даже ночью — можно загрузить стекла и реактивы, запрограммировать, а утром прийти к готовому результату.

— Все иммуностейнеры выполняют одинаковые задачи, отличаются только техническими возможностями. Один из них закрытого типа, он рассчитан на 30 стекол, но, даже если мы поставили только половину и запустили в работу, добавить не получится. У другого каждая ячейка самостоятельная. Сейчас они все работают и везде горят оранжевые индикаторы. Когда ячейка будет свободна — загорится зеленый, и мы в течение дня можем подкладывать новые стекла, — объясняет медицинский техник Валентина Стрелкова.

В лаборатории два огромных холодильника заполнены реактивами — антителами для диагностики опухолей. Используется более сотни антител, чтобы идентифицировать новообразование, выяснить его чувствительность к гормонам и препаратам. Это позволяет подобрать лекарство с учетом индивидуальных особенностей пациента.

— Сейчас 90 процентов опухолей дополнительно направляются на иммуногистохимическое исследование, которое удлиняет сроки анализа, но позволяет подобрать терапию для точечного воздействия, — рассказывает Анна Агаева. — Некоторые варианты злокачественных новообразований требуют особо сложных и длительных исследований. Опухоли головного мозга, например, в данный момент не считаются установленным диагнозом без генетического исследования. Кроме того, все сомнительные случаи любой локализации мы перепроверяем. Есть перечень кодов заболеваний, при которых мы обязательно отправляем материал для дополнительного изучения в федеральный центр — НМИЦ онкологии имени Н. Н. Петрова в Санкт-Петербурге. Из-за этого продолжительность полного анализа может быть очень разной — от единичных дней до нескольких недель и даже более месяца. Мы стараемся объяснять пациентам, почему анализ выполняется дольше, чем, например, общий анализ крови — наша технология совершенно другая и требует времени. Мы ответственно подходим к работе, ведь важно не допустить неправильного диагноза: не поставить рак там, где его нет, и установить там, где он есть. Доказательно снять диагноз не менее важно, чем его поставить.

По всем правилам искусства

В гистологической лаборатории проводится более 20 тысяч исследований в год. Каждое исследование — это один случай диагностики, и он может включать в себя анализ нескольких препаратов и применение разных технологий диагностики.

Объем работы увеличивается, и это связано с начавшейся в прошлом году централизацией большинства гистологических исследований региона в онкодиспансере.

— Централизованная гистологическая лаборатория более эффективна, потому что чем больше опыт и «насмотренность» врача-патоморфолога, тем выше достоверность и качество гистологического анализа. Поэтому в гистологической лаборатории онкодиспансера работают самые компетентные специалисты, у нас анализируются самые сложные случаи и идет самый большой поток исследований, — говорит главный врач Архангельского клинического онкологического диспансера Дмитрий Богданов. — Централизация лаборатории способствует повышению точности и достоверности диагнозов, более глубокому изучению опухолевых процессов и, как следствие, улучшению качества лечения. Хорошо, когда гистологические исследования носят стандартизированный характер для пациентов не только онкодиспансера, но и большинства медучреждений региона, ведь первичные пациенты выявляются именно там. Блоки и стекла для диагностики должны готовиться строго в соответствии с канонами технологии, и заниматься этим должны специалисты, у которых на потоке очень большое количество образцов и широкий опыт, в ином случае стабильность качества образцов для диагностики обеспечить будет сложно. В централизованную лабораторию материал приходит в виде кусочков биологической ткани, упакованных в баночки с формалином. Все регистрируется, сортируется, и начинается технологический процесс, который исполняется lege artis — в переводе с латыни — по всем правилам искусства.

Современная диагностика значительно расширяет возможности для лечения. Именно на результатах углубленных анализов основаны самые продвинутые методики: иммунотерапия, таргетная терапия, гормонотерапия, биотерапия.

— Современное гистологическое исследование — это очень сложный и дорогостоящий метод диагностики, требующий специального оборудования, — отмечает Дмитрий Васильевич. — За последние четыре года в рамках программы правительства Архангельской области «Борьба с онкологическими заболеваниями» в оснащение лаборатории новейшим оборудованием было вложено более 142 миллионов рублей. Но упростить диагностику нельзя, иначе оказывать помощь современными методами лечения пациентам с онкологическими заболеваниями будет невозможно.

У каждого пациента диагноз должен пройти верификацию (подтверждение на основе гистологии), чтобы онколог совершенно точно знал все об опухоли, с которой имеет дело. Если еще пару десятков лет назад результат исследования мог быть выражен одной строчкой, указывающей на злокачественную опухоль, то сейчас параметров может быть столько, что их описание займет страницу формата А4. Там и темп клеточного деления, и степень злокачественности, и гормоночувствительность опухоли, и множество других нюансов.

Все это нужно, чтобы подобрать индивидуальное для каждого пациента и максимально эффективное лечение. В нашу лабораторию материала для исследования поступает все больше, и мы работаем над повышением мощности лаборатории, увеличением ее пропускной способности. Закупается оборудование, трудоустраиваются специалисты, проводится дополнительное обучение. Наши стратегические цели — качество и темп.