Многодетная мать из Архангельска Диана Токарева 38 раз побывала в зоне СВО

Зачем архангелогородка рискует жизнью и регулярно подвергает себя опасности, отправляясь на передовую? Что отвозит ребятам и по какому принципу выбирает адресатов гуманитарной помощи? С кем остаются дети, пока мама «за лентой» и каково это — спать с мышами в блиндаже?

— Диана, когда начались ваши поездки в зону СВО?

— Впервые отправилась туда в январе 2023 года, но езжу и по сей день.

— Состоите в каком-то движении и вместе участвуете в гуманитарных миссиях?

— Нет, я отвожу помощь на передовую как самостоятельный волонтер, в большинстве случаев — одна, то есть сама по себе.

— А что стало первопричиной для столь самоотверженного решения?

— Сначала поехала из любопытства. У меня на СВО находится муж, и очень хотелось увидеть, как там живут наши ребята: как обустроен их быт, в каких условиях они несут службу.

Опасность ощущаешь кожей

— Решили и сразу направились?

— В первые месяцы с отправкой было очень сложно. В пробную поездку я решила взять не только посылки для мужа, но и что-то для наших ребят, поэтому обратилась к представителям волонтерского движения «Феникс Север», подгрузила посылки с гуманитарной помощью в их штабе в Северодвинске и забрала гуманитарку от руководителя организации «ZаМир. Архангельск» Светланы Лопаткиной. Это была помощь для конкретного подразделения — нашей 810-й бригады.

— Все прошло гладко?

— Нет, тогда была очень напряженная ситуация, поэтому было страшно и непросто, нас очень тщательно досматривали и проверяли на всех постах: заставляли освободить и показать и прицеп, и машину.

Сейчас, например, все гораздо проще: просто спрашивают — и мы проезжаем. А тогда было сложно и страшно. Первую границу проехали — тряслись, вторую — снова тряслись, потом было немного полегче. В январе 2023 года мы доехали до Донецка, выгрузили посылки и встретили наших военнослужащих из Архангельска. Эти первые ребята, которые к нам выходили, на меня произвели тогда, конечно, непередаваемые — самые теплые и трепетные — впечатления. Сразу понимаешь, что действительно приехал на войну, — это явно видно и очень заметно. Опасность ощущаешь кожей.

— А что можете сказать про следующие поездки?

— Они стали более спокойными и регулярными: мы стали ездить ежемесячно. На данный момент я уже побывала «за лентой» 38 раз. В последние несколько месяцев не могла по семейным обстоятельствам, но в апреле совершила очередные поездки с гуманитарной миссией, следующая — в конце мая.

— Что отвозили на этот раз?

— Опять подгружались в Северодвинске и в Катунино. Собираем помощь по конкретным заявкам от наших ребят, и каждый раз ее получают разные подразделения. Бойцы про нас уже знают, они пишут, что им нужно, и мы обращаемся за помощью к другим волонтерам, чтобы уточнить, кто что может передать, и сформировать таким образом гуманитарные грузы на разные направления.

— У вас такая большая семья, как удается совмещать материнство, быт и волонтерство?

— Старшие уже довольно взрослые, у них свои семьи, поэтому, когда я уезжаю, самых маленьких детей — 8 и 11 лет — они разбирают по своим семьям и заботятся о них в мое отсутствие. Еще иногда младших отдаю на поруки своей бабушке, а если совсем не с кем оставить, то беру с собой в поездки. Такие случаи тоже были. Кстати, старшие сыновья очень помогают с тяжестями на погрузках/разгрузках, подписывают посылки, собирают помощь.

Видела мужа всего три раза

— А где воюет ваш супруг?

— Сейчас его перевели на позиции в Курской области, но он по-прежнему находится в составе 810-й отдельной бригады морской пехоты Черноморского флота ВМФ России.

Они постоянно передвигаются по линии боевого соприкосновения как 382-й отдельный батальон морпехов в составе 810-й бригады. На освобожденных территориях наши защитники прокладывают связь. И муж постоянно там находится. На войне.

— То есть ваш супруг служит связистом?

— Да.

— Наверное, видитесь с ним каждую поездку?

— Конечно же, нет! За все выезды я его видела раза три. Дело в том, что он находится на самом передке, выбраться ко мне получается довольно редко. Очень сложно выйти.

— Тогда что делаете в остальные поездки?

— Отрабатываем заявки 61-й, 200-й, 144-й, 104-й бригад, а теперь и 113-й.

Подарки — детям, лекарства — медикам

— Мирному населению тоже помогаете?

— Да, ездили на Херсонское направление, там были детские сады и школы, поэтому мы в тот раз отвозили игрушки и сладкие подарки ребятишкам. Кроме того, в этом году я бросила клич — и ко мне присоединились волонтеры из Архангельска и Северодвинска, к тому же нам помогли девчонки из Темрюка, Таганрога и Мурманска.

Мы собрали более 500 подарков к Новому году и в январе выдавали их в детских садах и школах Херсонской области, угощали многодетные семьи и дарили детям, родители которых находятся в зоне спецоперации. То есть такой опыт у нас тоже есть, имеются даже видеоотчеты.

— А с медицинскими учреждениями взаимодействуете?

— Да, на приграничных территориях стараемся посещать госпитали, то есть едем не в сам Донецк, например, а в те медицинские части, которым тяжелее работать, а помощь нужнее, ведь они расположены непосредственно у передовой.

— Там тоже делаете видеофиксацию?

— Нет, там нельзя фотографировать из-за специфики дислокации таких объектов. Но мы доставляем им все, что здесь передают, стараясь при этом максимально точно и полно выполнять заявки медицинских организаций.

Например, отвозим инвалидные кресла, также огромной популярностью пользуются бинты и противогрибковые мази, потому что там очень жарко. Заказывают шприцы, медикаменты, средства гигиены, памперсы для лежачих и одежду ребятам, все это тоже увозим.

— А где берете одежду?

— Сами ходим по нашим архангельским магазинам и договариваемся, просим одежду для раненых бойцов, многие отдают нам нательное белье, носки, футболки, брюки, мужские спортивные костюмы. Все это, естественно, бесплатно. К процессу нередко подключаются и наши местные предприниматели.

— Отзывчивый бизнес можно только похвалить, а вас саму как-то отметили за самоотверженность?

— Да. У меня уже есть множество наград: благодарности, грамоты и даже шесть медалей. Отмечают как волонтера, водителя, супругу бойца СВО, за помощь фронту и так далее. Приятно, конечно, но я это делаю не ради наград, а ради других.

— Почти 40 раз туда и обратно. До сих пор не устали?

— Другие волонтеры, как и я, прекрасно понимают, что такая помощь очень важна и нужна «за лентой». Мы видим, как наши ребята радуются, когда мы приезжаем, с какой благодарностью и любовью нас встречает население в тех населенных пунктах, где военные действия больше не ведутся, но и миром это пока не назовешь. Мы получаем колоссальный по своей теплоте и мощности отклик. И, знаете, очень страшно видеть глаза детей, которые буквально светятся и даже ликуют от того, что мы приехали и нигде не стреляют.

— Расскажете про такой случай?

— Это было на Курском направлении. Там мы заезжали к мальчику, который встречает и провожает наших солдат. Его родители рассказали, что, когда наши первые военные к ним зашли, дети просто боялись выходить на территорию у своего дома. А сейчас, когда ребятишки видят российских военнослужащих, они очень радуются и бегут к ним. Абсолютно такое же отношение и к нашим волонтерам.

В часе от плена

— А были какие-то нештатные ситуации или курьезные истории?

— Да, во вторую или третью поездку двигались на Херсонском направлении, дорога спуталась, и мы немного заблудились. Едем, ночь, очень тихо, темно и страшно. И вдруг появляется что-то похожее на пограничный пост. Пацаны нас останавливают и спрашивают: «Куда едете?» Мы отвечаем: «Навигатор показывает пункт передачи помощи.» Они говорят: «Нет, вы едете в самое пекло, там пальба, поэтому вам лучше прямо сейчас спрятать машину в один из окопов, а самим остаться с нами здесь до утра».

— И вы рискнули остаться?

— Конечно. Сперва ребята предлагали нам заночевать в теплушке, но ее нужно было топить, а дров под рукой не было, поэтому они уступили нам на ночь свой блиндаж, и мы заночевали прямо в солдатских условиях. Это был блиндаж с мышами, которых я жутко боюсь. И сперва, когда они проявляли себя, было очень страшно, но к рассвету мыши стали для меня обычными домашними животными (смеется). В 4–5 утра ребята пришли и сказали, что можно двигаться дальше. Начались проблемы со спрятанной машиной, потому что был дождь, все размыло, нам пришлось неимоверными усилиями вытаскивать, буквально выталкивать автомобиль из временного окопа-укрытия.

— Больше навигатор не подводил?

— Еще как! Буквально в ноябре 2024 года поехали от фонда «Свои люди» и снова заблудились. Едем сзади танков, я думаю: может, наша дорога не та? Нас снова остановил патруль и сказал, что мы в часе езды от плена. То есть через час мы попадем к противнику. Конечно же, водитель запаниковал, а нам стало очень страшно. Мы быстро развернулись и помчались в обратную сторону. То есть ты едешь по безмятежной спокойной дороге, потом появляются танки, ты думаешь, но тихо же, и вдруг появляется пост с патрулем. Если бы не было таких постов, мы ехали бы дальше — в прямом смысле в лапы врага.

— Наверное, нужно быть отважным человеком, чтобы не бояться и идти на такой риск для собственной жизни?

— Страшно бывало не раз и не два. Например, в одну из поездок мы проезжали недалеко от Часова Яра, а рядом взрывались снаряды и полыхали машины. То же самое видели при подъезде к Бахмуту Донецкой области. Было катастрофически страшно, и, хотя мы и находились достаточно далеко, все это прочувствовали.

— Но наши ведь тоже бомбят будь здоров?

— Нельзя так говорить, но считаю, что очень красиво с нашей стороны работают «Грады» (реактивная система залпового огня. — Прим. ред.) в сумерках. Однако после восхищения и гордости наступает страх, что-то же самое придет в ответ. То есть залпы из «Градов» — это одновременно и ужасно красиво, и ужасно страшно.

— Ну и подытожим: не планируете завязать с опасной миссией?

— Нет, я планирую и в будущем помогать как нашим военнослужащим, так и мирному населению на освобожденных территориях. Все мы находимся в ожидании завершения СВО и твердо верим, что победа будет за нами. Однако, пока этого не случилось, мои поездки обязательно продолжатся.